Когда-нибудь забудешь обо мне,

Когда-нибудь и я тебя забуду.

Не прозвучит твой голос в тишине,

Уйдет в небытие мечта о чуде.



Разрушит время наши города,

А стены храмов станут нам гробницей.

И в небесах погаснет та звезда,

Что нас вела от боли исцелиться.



И срублены деревья будут те,

В тени которых мы с тобой сидели,

И твой портрет на небольшом листе

Сгорит в огне времен, как мы сгорели...






Сердце сжимается от тоски. Еще месяц с половиной, и будет январь. Мы прожили отдельно уже два с половиной месяца. Мы уже почти дождались зимы. Только все сложнее и сложнее становится ждать, и сердце тоскует, а слезы сами катятся из глаз. Я вчера плакал. Сознаюсь.

После чего на руке была вырезана очередная надпись no tears. Смотрел, как кровь течет, успокоился. Перестал паниковать. Я больше не буду так. Метаться, переживать. Ведь все равно приблизить желаемый момент я не могу. Смириться проще.

Смирение стало моим альтер-эго. Я перестал бороться. Сложно поверить, но я не помню, когда я бился в последний раз. Пока что я устал. Просто устал. Скоро я снова возьмусь за дело. А сейчас - бесконечная тоска и печаль. Я не собираюсь все это выгонять - кто сказал, что это состояние приносит боль? Нет, оно радостно, оно прекрасно. Мы одинаковы в этом своем состоянии. Мы оба тяжело и хронически больны, так будем болеть вместе, вместе не так плохо.

Некуда себя деть. Я много, слишком много рисую. Я перевыполнил все возможные нормы по рисунку. Хотя совершенству предела нет. Коломиецъ удивляется, потому что я прогрессирую. Я пишу натюрморты, как одержимый. Они так корявы и глупы. Но я все равно делаю это, чтобы не потеряться в собственном одиночестве.

Радоваться-то радуюсь жизни, само собой. Я не отрицаю радостных моментов. Они есть у всех. Я же больше никогда не успею порадоваться.

Мне грустно, да. Потому что ощущаю себя бездонно одиноким. Я падаю в эту пропасть все глубже, и знаю, что не остановлюсь никогда. Друзья один за другим оставляют меня, а я не жалею ни о ком. Я думаю только о ней, и больше ни о ком. Мне больше никого не надо, и ни по кому больше я не буду печалиться. Но то, что делается со мной теперь, превосходит все, что было ранее. Никогда еще расстояние так не бичевало меня. Никогда еще я не испытывал такой боли и тоски. Мне некуда от этого уйти. Мне не с кем быть здесь, если только с самим собою.

По вечерам холодно и пусто. Рядом со мной никого, только тряпичный мурзик, совершенно холодный. Его не согреть, потому что он - ненастоящий. Да и смогу ли я кого греть, fucking piece of iron. Нет, неправда. Я же знаю, что могу. В самом деле, не всегда же быть куском льда. Не всегда.

Да и самому по ночам - холодно. Под одеялом одному - холодно. Не могу взять в свои ладони ее дрожащие от холода пальцы и согреться самому. Да еще зимы нет. Зимний холод - хороший повод греться друг об друга. Но еще слишком рано.

Когда-нибудь я смогу. Просто так. Я буду идти и спотыкаться об летящий снежинки. Обязательно пойдет снег. Я выйду в темный вечер и буду несколько минут трястись в холодной троллейбусе, а потом сидеть на лавочке автовокзала. И ждать. Я хотел бы повторить прошлый год. Как это было. И всегда будет. Я уже ни во что не верю. Я хочу верить только в то, что в моем сердце сейчас. А сейчас оно обледенело, а в середине горит свечка. Не растопит, нет. Но горит. Осенняя такая свечка. Почему-то оранжевая.

Каждый раз засыпаю с ее образом перед глазами. Как меня так угораздило?