Dimes. Хранители Света. Отрочество Хранителя. Остальные картинки не получились. Соответствующе - отрывки из текста....

16:24

Dimes. Хранители Света. Отрочество Хранителя.

Остальные картинки не получились.

Соответствующе - отрывки из текста.

Был холодный день на самом севере Старого Мира. Было грустно и холодно. Я привык почти не ощущать холода, но сегодня какая-то странная тоска взяла мое сердце, и я не смог от нее уйти. Там, где тоска, - всегда мертвый холод, к сожалению. Холод, бездонная пропасть желаний, которые никогда не исполнятся, грез, которые во сне притягивают, а наяву отталкивают, хотя и являются крайне редко. Я не помнил, когда в последний раз видел сны - слишком давно это было... Раньше все было совсем по-другому. Я видел сны и радовался им. Теперь вместо них я попадал в мертвую темноту, откуда не мог выбраться. Изредка я видел странный город, странный, но прекрасный, и больше всего хотел попасть туда. Но не мог - он расплывался в сумрачной дымке, как фантом, и я не успевал увидеть его очертаний более подробно.

Девочка вдруг засмеялась и протянула мне один саженец. Я пригляделся и вздрогнул от изумления. Один-единственный цветок на нем был черным, с темно-фиолетовой каемкой по краям лепестков, с голубыми листьями. Я никогда в жизни не видел ничего подобного. Я охнул, взял цветок осторожно, чтобы его случайно не сломать, порылся в мешочке и выудил кучку монет. Но девочка, несмотря, на мои старания, вернула мне все до последнего гроша.

- Это не продается. Это я берегла для тебя.

И она поспешила ретироваться на свой лодке как можно дальше от того места, где мы встретились. Странно это запало в мою душу! Я ехал домой и грел цветок около груди, восхищаясь его красотой, целовал закрытые лепестки бутона и по-детски радовался.

Я проводил несколько часов в день около моей розы - если бы не было работы, я бы сидел около нее постоянно. Я был влюблен в этот цветок. Черная роза стала для меня всем миром, она бы смогла заменить мне всех, кто в нем живет - но я не бежал от них, наоборот: я стал более открытым и жизнерадостным, и собратья обратили на это внимание. Естественно, никто не мог поверить, никто не мог понять, в чем же дело - но я и не стал открывать им причину столь неожиданной эйфории. Больше всего я боялся, что налетит ураган и моя единственная любовь погибнет под вихрями дикого ветра-варвара. Ни один другой цветок не мог заменить мне ее. Я дал ей имя Айх-арат, Счастье, и любил с каждым днем все сильнее.

У Айх-арат не было сестер - на кусте она выросла одна. И вот странное дело - ее лепестки и не думали опадать, а бутон так и не распустился до конца - она словно застыла. Не знаю, почему так случилось... Но если бы однажды я обнаружил лепестки свернувшимися, а бутон увядшим - наверное, я бы умер. Умер сразу же, успев перед смертью почувствовать самую сильную боль, какая только может быть в жизни.